“Социальное” (“социальность”) как базовая категория социологии // Методологія, теорія та практика соціологічного аналізу сучасного суспільства. Збірник наукових праць. — Харків, 2001* ( URL: http://www.sociology.kharkov.ua/docs/chten_01/popova.doc ).
Категория “социальное” не относится к числу специфически социологических категорий. Ее анализ возможен в философском и психологическом аспектах, в рамках широкого эволюционно – биологического подхода. Разумеется, выяснение содержания данного понятия имеет особое значение для социальных наук вообще и для социологии, в частности. Однако интерес к “социальности” выражается в многообразных ее истолкованиях и стимулирует представителей самых различных областей знания обращаться к анализу данной категории [1].
Значительное место в системе социологического знания отводится “социальному” и в постсоветской социологии. Категорию “социальное” относят к “исходному” понятию социологии [2, с.24], к “предельному” понятию, определяющему исследовательский горизонт социолога [3, с.5] . Используется также термин “образ социального”, который, по мнению А.Филиппова, занимает важное место в теоретической социологии. Благодаря данному образу мы, с одной стороны, воспринимаем нечто как событие, с другой – можем описать его в понятиях. “Социолог – теоретик, – пишет А.Филиппов, – даже работая с самыми абстрактными понятиями, более или менее явно апеллирует к определенным образам социальности. В его понятиях схватываются не конкретные эпизоды опыта, но образы переживаемых событий социального.” [4, с.24]
Ю. Волков, считает “социальное” самым первым термином, “ который требует разъяснения при систематизированном изложении социологической теории...” [2, с.24 ] Однако термин этот, по мнению Ю. Волкова, не относится к научным понятиям, а выступает в качестве определения, прилагаемого к основной составляющей различных понятий: “социальная система”, “социальная политика” и др. Имеется в виду, что существуют некоторые признаки “социальности”, добавление которых сужает понятие (система вообще – социальная система и. т.д.). Соответственно, не снимается вопрос о том, чем же является сама “социальность”, т.е. какие признаки мыслятся в данном понятии.
“Социальность”, как пишет далее Ю. Волков, “представляет собой имплицитную характеристику “совместности” человеческой жизнедеятельности, непосредственное выражение этой совместности” [2, с.24]. При этом подчеркивается, что социальность является выражением не всей и всякой человеческой жизнедеятельности, а именно тех ее проявлений, “в которых образуются взаимосвязь и взаимозависимость между людьми”[2, с.24]. Именно совместная деятельность и есть та самая реальность, которую мы именуем “социальной”. Но, как свидетельствует не столь уж долгий путь развития социологии, сама эта совместность, а, следовательно, и “социальная реальность”, которая находится в поле зрения социолога, понимается по-разному. И каждый раз это зависит от избираемой методологической стратегии, концептуальной схемы, обусловленной не только методологической, но и онтологической позицией социолога.
_______________
* Ранее (до 10:00 22.04.2011) ошибочно указывался в качестве издания, в котором была опубликована данная статья "Вестник Харьковского государственного университета. — 2000. —№ 492".
Если оставить без внимания ту трактовку “социальной реальности” (и “совместности”), которая определена различением (либо даже противопоставлением) “деятельностного” и “структурного” понимания общественной жизни, то наиболее значимой для толкования “социального” является оппозиция двух подходов[1], которые условно можно назвать субъективно-ценностным, символическим и объективно-предметным, вещественным. Первый, как известно, характерен для так называемой “понимающей” социологии, второй – для общей социологической теории К.Маркса и его последователей, определенным образом, соответственно, специфизирующих “социальные отношения”, “социальную структуру” “социальную сферу” жизнедеятельности общества.
В “понимающей” социологии, корни которой уходят к творчеству классиков социологии и, в значительной степени, к работам М.Вебера, “совместность” означала взаимодействие смыслов. “Социальным”, – пишет М.Вебер, – мы называем такое действие, которое по предполагаемому действующим лицом или действующими лицами смыслом соотносится с действиями других людей и ориентируется на него” [6, с.603]. (Подчеркнуто мной – И.П.) Выясняя, что имеется в виду под словом “смысл”, М.Вебер указывает на два его (слова) значения: а) смысл, субъективно предполагаемый действующим лицом в данной исторической ситуации или приближенный, средний смысл, субъективно предполагаемый действующими лицами в определенном числе ситуаций и б) теоретически конструированный чистый тип смысла, субъективно предполагаемый гипотетически действующим лицом или действующими лицами в данной ситуации [6, с.603].
Признавая значимость так называемых “реактивных”, неосмысленных действий, а также условность границы между реактивным и осмысленным поведением, М.Вебер считает что социология имеет дело преимущественно со вторым. Соответственно, социальным действием является не всякое действие, но лишь то, которое по своему смыслу ориентировано на поведение других. Социальное “отношение” – это поведение нескольких людей, соотнесенное по своему смыслу друг с другом и ориентирующееся на это соотнесение. Иллюстрируя специфику социального и указывая на то, что внешнее действие, ориентированное на вещные объекты не носит социальный характер, М.Вебер приводит известный пример поведения людей в дождливую погоду: люди, открывая зонты, совершают однотипные действия под давлением внешних обстоятельств, а не потому, что они ориентированы на поведение других людей, руководствующихся определенными мотивами. Такого рода действия, по мнению М.Вебера не являются социальными [5, с.626].
С позиций объективно-предметной трактовки социальности действия людей (в частности, использование зонтиков) социальны не в силу того, что люди ориентируются на мотивы других лиц, а потому, что характеризуют исторически -конкретные способы поведения в определенных ситуациях, обусловленные возможностями общественного производства соответствующего уровня (на разных этапах его развития по-разному укрывались от дождя). Социальность указанных действий состоит также в том, что они свидетельствуют о разных позицияхвзаимодействующих людей, которые имеют вещи (к примеру зонты) разного качества, а некоторые не имеют их вообще и.т.д. Т.е. вещь (в данном случае зонт) характеризует определенное взаимодействие (“совместность”) людей в обществе: именно то, которое обусловлено разными возможностями людей и групп (живущих в разные эпохи либо занимающих различные позиции в обществе) присваивать те или иные материальные условия жизнедеятельности.
Присвоение предметно-вещественных, материальных условий и средств жизнедеятельности необходимо для воспроизводства человека как общественного существа, для удовлетворения многообразных человеческих потребностей, включая потребности духовные (например, для удовлетворения музыкальных потребностей нужны соответствующие инструменты либо доступ к источникам музыки, для удовлетворения читательских интересов нужны библиотеки, доступность книжного фонда и.т.д.). Набор этих условий и средств носит конкретно-исторический характер, он специфичен для определенных исторических эпох и различных общественных групп. В соответствии с таким пониманием социального (условно назовем его “объективно-предметным”) социальность означает совместный характер деятельности людей, различных групп, а также личности и общества, обусловливающей удовлетворение многообразных потребностей и интересов посредством присвоения предметно-вещественных, материальных условий жизнедеятельности и существования, обеспечивающей воспроизводство, формирование человека как общественного существа, как члена определенного, конкретно-исторически сложившегося общества.
Соответственно, социальная сфера – это сфера поддержания жизни и удовлетворения многообразных человеческих потребностей посредством присвоения материальных условий жизнедеятельности, а социальные отношения – это отношения (связь, взаимодействие) между людьми (группами, личностью и обществом), которые складываются в связи с различными реальными возможностями присвоения (потребления) материальных, предметно-вещественных условий и средств жизнедеятельности. К последним относятся не только средства производства, но и многообразные материальные блага (включая качество природной и производственной среды, материальные средства удовлетворения духовных потребностей, содержание трудовой деятельности и др.) и разнообразные услуги.
Социальные отношения неразрывно связаны с экономическими, поэтому часто их объединяют и именуют “социально-экономическими”. Действительно, и те, и другие включают процессы производства, распределения, обмена и потребления. Однако характеризуют они (отношения) разные стороны этих процессов: первые (социальные) – их обращенность к человеку (как воздействуют на воспроизводство различных человеческих качеств, что в результате достается на долю представителей различных групп), вторые (экономические) – обусловленность данными процессами вещественных результатов человеческой деятельности (как влияют на производительность, оптимальность деятельности и др.). Взаимоотношение этих двух сторон (экономической и социальной) вышеуказанных процессов является сложной и зачастую весьма противоречивой, о чем свидетельствуют многочисленные примеры из истории общества.
Целесообразно обратить внимание также на следующие особенности объективно-предметной трактовки социального:
- совместность и взаимодействие людей в социальной сфере (так же, как и в экономической) осуществляется как бы за пределами и независимо от смыслового взаимодейсвия и носит объективный (по отношению к субъективному смыслу, который придают совместной деятельности ее участники) характер;
- именно социальные, а не экономические отношения играют роль своеобразного “центрального” звена в общественной системе, опосредствуя воздействие экономики на все другие сферы общественной жизни, обусловленные содержаниемидей, типичных для той или иной культуры смыслов.
Первое обстоятельство свидетельствует о том, что, хотя любая деятельность человека носит субъективно-объективный характер и люди взаимодействуют преимущественно со “сделанными” предметами, неправомерно абсолютизировать значение символической деятельности, взаимодействия с объектами, как с “текстами”[2]. Люди взаимодействуют не только с “естественными”, но и со “сделанными”, “рукотворными” вещами (и друг с другом по поводу этих вещей) и как с “нетекстами”, руководствуясь объективно-присущими (хотя и порожденными оосмысленной человеческой деятельностью) свойствами данных вещей.
Второе обстоятельство, учитываемое при вышеуказанной трактовке “социальности”, свидетельствует о следующем: необходимо признать некорректность обвинения К.Маркса в “вульгарном экономизме”, истоком которого (обвинения) является недооценка роли категории “социальное” в марксистской концепции. Напомню в связи с этим известное высказывание К.Маркса из “Предисловия к критике политической экономии”: “Способ производства материальной жизни “обусловливает социальные, политические и духовный процессы жизни вообще”. Социальное является как бы призмой, через которую осуществляется (и “преломляется”) воздействие экономики на все другие, “внеэкономические”, сферы деятельности. Оно и есть то центральное звено, тот “узел”, посредством которого многообразные общественные отношения увязываются в единое целое и который в конечном счете определяет цельность и относительную стабильность общественной системы.
Нарушение равновесия общественной системы в целом и тех сфер деятельности, содержание которых определяется идеями-ценностями, прнятыми в обществе смыслами, обусловливается прежде всего изменениями в социальном, трактуемом в рамках объективно-предметной деятельностной методологии. Но именно понимание социального в вышеуказанном смысле дает возможность объяснить динамизм общественных прцессов, установить источник происходящих изменений. Не случайно данное понимание социального сочетается с диалектическим подходом к обществу в отличие от структурно-функционального, акцентирующего внимание на стабильности и равновесии и настаивающем на ценностно-смысловой природе социального.
В этой связи небезинтересно также обратить внимание на весьма распространенное в социологической литературе выражение “социальное и культурное”. Оно, как мне кажется, означает не только признание связи того и другого, но и необходимости их разграничения. И основание такого разграничения может быть только одно -нетекст/текст: с одной стороны, предметно-вещественная деятельность, непосредствненно обусловленная свойствами вещей, с которыми взаимодействуют, и функциями, которые выполняются в процессе совместной деятельности; с другой – ценностно-нормативная, символическая деятельность, определяемая осмысленностью человеческих действий. Когда же речь идет о “социо-культурных” явлениях, то имеется в виду двойственный характер человеческой деятельности, характеристика зависимости человеческого взаимодействия одновременно как от объективно-предметных, вещественных факторов, так и субъективно- ценностных, символических[3] .
В связи с анализом категории “социальное” небезинтересно остановиться на том, что понимается под “социальной историей”. Характеризуя последнюю как особое направление в историческрй науке и считая, что “социальная историясегодня в моде”, Эрик Дж. Хобсбоум указывает на различное словоупотребление данного термина (“социальная история”). Обращая внимание на разные традиции его употребления, Хобсбоум считает, что наиболее распространенным является то его значение, которое используется в совокупности с термином “экономическая история” [9, с.291]. Тем не менее подчеркивается специфика “социального” в сравнении с “экономическим”, в соответствии с которой (спецификой) предмет “социальной истории” невозможно изолировать от предмета любой другой истории. Тогда как для экономической истории такая изоляция возможна. Интересно то, что утверждение такого понимания социального связывается Хобсбоумом с развитием “социологии как самостоятельной области знания” [9, с.293]. Социальные аспекты человеческого бытия, по его мнению, не могут быть отделены от других его аспектов. “Их нельэя даже на мгновение отделить от способов, с помощью которых человек получает средства к существованию из своего материального окружения. Точно также эти аспекты нельзя отделить и от его идей, ибо отношения людей друг к другу выражаются и фиксируются в языке, который органически связан с понятиями… Историк идей может и не обращать внимание на экономику, а историк экономики – на Шекспира. Но социальный историк, который выпустил бы из поля своего зрения то или иное, продвинулся бы не слишком далеко” [9, с.296]. Как видим, социальное понимается здесь опять -таки как некоторый, фигурально выражаясь, “узел”, в который “увязаны” многообразные общественные явления. Соответственно “развязывание” данного узла (характеристика социального) обеспечивает “доступ” к многообразным общественным явлениям.
Понимание природы социального непосредственно связано с характером социологического объяснения. Если социальное – “предельное понятие, определяющее исследовательский горизонт социолога” (Давыдов Ю.Н.), то обращение к социальному как раз есть тот “глубинный” уровень социологического объяснения, который достигается при социологическом исследовании. В теоретической социологической литературе используется термин “полюса объяснения”. Как считает, например, Гёран Тернборн, все многообразие социологического объяснения располагается между двух полюсов: объяснение посредством обращения к ценностям и нормам действия и объяснение через анализ условий действия. Ссылаясь на Р.Мертона и П.Штомпку и считая, что речь в последнем случае идет о “структуре возможностей”, Тернборн пишет следующее: “Впоследствии, когда марксистский классовый анализ получил социологическое “гражданство” и была радикально переосмыслена веберовская концепция власти, этот тип социологического объяснения занял достойное место” [10, с.82].
Используя понятие “социальное” в том либо ином смысле, соотносимом с определенным методологическим подходом, небезынтересно обратить внимание на следующее: при обсуждении и решении тех или иных проблем: “социальной политики”, “социального благосостояния”, “ социальной защиты” и, наконец, “социального государства”; речь всегда идет о материальных условиях человеческой жизнедеятельности (независимо от того, какие методологические и теоретические традиции преобладают в социологическом пространстве страны). Так, канадские исследователи, разъясняя основные положения политики социального благосостояния (social welfare), понимают последнее как “вещи, услуги и ресурсы, позволяющие гражданам развивать их индивидуальные возможности, не нарушая права других” [11, с.3]. Аналогичным образом трактуется “социальное государство”. Хотя политику “социального государства” отличают от политики “социального благосостояния”[4], и в том, и другом случае понимается создание необходимыхусловий жизнедеятельности, “реальных возможностей” для реализации человеческой сущности.
В настоящее время в большей степени склоняются к “социальному государству”. В конституционной практике европейских стран впервые оно было провозглашено в Основном законе ФРГ 23 мая 1949 года. К настоящему времени положение о социальной государственности содержится также в конституционных актах Франции, Испании, Турции и в таких постсоветских странах, как Украина, Россия, Армения, Белоруссия, Казахстан и др. В статье 1 Конституции Украины говорится: “Украина есть суверенное и независимое, демократическое, социальное, правовое государство”. Однако разъяснений по поводу “социальности” (как впрочем и относительно других данных здесь характеристик) в Конституции не содержится. В Конституции же российской Федерации в статье 7 пишется следующее: “Российская Федерация – социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека”. Трактовка конституционных положений, в свою очередь, должна определять содержание законодательных актов и, в конечном счете, реализовываться в нашей практике, сказываться в различных проявлениях нашей повседневной жизни, определять оценку гражданами проводимой государством политики.
Как видим, споры о “социальном”, о преимуществе того или иного толкования данного понятия, оборачиваются вполне конкретными вещами, обусловливающими наше отношение к происходящему, наши представления об ответственности государства перед гражданами. Поэтому установить свое отношение к тому, что есть “социальное” и, соответственно, как следует подходить к отбору показателей “социальности” политики и государства – важная задача, характеризующая как научную, так и гражданскую позицию социолога.
ЛИТЕРАТУРА:
1. The Mark of the Social: Discovery or Invention? Edited by John D. Greenwood. Lanham, Md.: and Littlefield Publishers, 1997. -P. 279.
2. Волков Ю. Е. Базисные понятия и логика социологической парадигмы. //Социологические исследования. -1997.- № 1. -С.22 -33.
3. Давыдов Ю.Н. Введение. Теоретическая социология и ее история. //Очерки по истории теоретической социологии ХIХ -нач. ХХ. -М.: Наука, 1994. -С.5 -21.
4. Филиппов Александр. Теоретическая социология. //Теория общества. Фундаментальные проблемы. Под ред. А.Ф. Филиппова. -М.- Канон-Пресс- 2, Кучково поле. -1999.- С. 9 -34. 5. 5. Арчер Маргарет. Реализм и морфогенез. // Теория общества. -М.:Канон-Пресс-Ц, Кучково поле, 1999. – С. 157-195.
6. Вебер М. Основные социологические понятия. // М.Вебер. Избранные произведения. – М.: Прогресс, 1999. – С.602 – 643.
7. Тарасенко В.И. Социология потребления: методологические проблемы. – Киев:. Наукова думка, 1993. -С. 165
8. Попова И.М. Поовседневные идеологии. Как они живут, меняются и исчезают. – Киев, 2000. – С. 217.
9. Хобсбоум Эрик Дж. От социальной истории к истории общества. //Философия и методология истории. – М.: Прогресс, 1977. – С.333.
10. Тёрнборн Геран. Принадлежность к культуре, местоположение в структуре и человеческое действие. // Теория общества. -М.:Канон-Пресс-Ц, Кучково поле, 1999. – С. 73 – 102.
11. Turner Francis J. Social Welfare in Canada. //Canadian Social Welfare/ General Editors: Joanne C. Turner, Francis J. Turner. – Collier Macmillan. Canada, Inc. 1981.
12. Гутник В. П. Социальное государство: тупик или возможность обновлениря? //Куда идет Россия? Трансформация социальной сферы и социальная политика. – М.: Дело, 1998. – С.375.
[1] 1 Дебаты на этот счет ведутся практически постоянно, вовлекая в острые споры представителей различных школ и направлений, включая разные аргументы и толкованияпредставления (См., например, 5).
[2] Как известно, эта абсолютизация особенно характерна для постмодернистской социологии и наиболее определенно выражена в высказывании Ж.Дериды о том, что в мире нет ничего, кроме текстов.
[3] Подробнее о двойственности человеческого опыта см. [8, 54-75].
[4] 4 Во втором случае в большей степени упор делается на активность граждан. Речь идет скорее о создании реальных условий для “самообеспечениz”, чем о перераспределении доходов и условий деятельности [ 12, 14-15].